Александр Русов - Самолеты на земле — самолеты в небе (Повести и рассказы)

Принцип «подобное растворяется в подобном» действует лишь до определенной степени насыщения. Что и говорить, каминчан тянет к каминчанам, а коловертцев — к коловертцам. Но если каминчанское воинство может сплошь состоять из каминчан, то коловертческому без каминчан обойтись трудно. Легкокрылая идея коловертца требует для своего осуществления трудолюбивых рук каминчанина. А каминчанскому командованию требуются порой рекруты из коловертцев.

Всякое начальство вполне справедливо считает, что тот работник хорош, который хорошо работает. Но что это значит?

Хорошо работать — значит выполнять план, считает каминчанское начальство. Хорошо работать — значит получать премию и занимать первые места в соревновании. Хорошо работать — это когда буква к букве, пункт к пункту и все сделано так, как надо. То, что должно летать, летает — и слава богу. Для каминчанского руководства хорош тот работник, который не оторвет глаз от чертежной доски и рук от прибора в течение всего рабочего дня. «Ни минуты простоя», — требует каминчанский начальник и выражает недовольство по поводу работы подчиненных ему коловертцев, которые часто отвлекаются, задумываются о чем-то.

«Будто нельзя одновременно думать и дело делать», — ворчит про себя недовольный начальник, ибо для него думать и дело делать суть вещи разные, и первая должна находиться в безусловном подчинении у второй. «Да разве это работа — думать, есть, спать?» — удивляется начальник. Ему трудно договориться с подчиненными, ибо под словами «работать» и «думать» один понимает одно, а другой — совсем другое. О таком подчиненном говорят: «коловертец в каминчанстве». Однако постоянное общение с коловертцами нередко приводит к заимствованию и обогащению каминчанина-начальника чисто коловертческими привычками. В Каминске-1 можно встретить начальников, которые, наморщив лоб и обхватив голову руками, погружаются в мучительное для посетителя ничто, называемое «обдумыванием вопроса».

Теперь обратимся к руководителю-коловертцу, который считает, что хорошо работает тот, кто успешно развивает и воплощает его идеи. Хорошо, если подчиненный имеет собственные идеи, которые не противоречат идеям руководителя. Иногда даже хорошо, когда эти идеи расходятся с идеями шефа, поскольку исключения лишь подтверждают правило. Шеф-коловертец любит поставить себя в коллективе так, будто он никакой не начальник, а товарищ своих подчиненных — равный среди равных. Он любит сидеть на подоконнике, болтать ногами и запросто обсуждать со своими сотрудниками нечто важное и ответственное.

Подчиненного-каминчанина коловертец упрекает обычно в отсутствии творческой фантазии, в том, что тот делает все лишь от «а» до «я». Формулируя задание, он излагает общие соображения, говорит образно, а его подчиненный понимает все буквально — тупица эдакий. Словом, не так уж редки случаи, когда коловертец-начальник, вместо того чтобы упрекнуть себя за нечеткую постановку задачи, распекает каминчанина-подчиненного лишь за то, что тот каминчанин, а не коловертец. Хотя, будучи каминчанином, подчиненный способен сделать многие из тех работ, к которым плохо приспособлены коловертцы.

Естественно, основной наградой каждому труженику института Крюкова является сознание того, что его труд необходим обществу. Но, помимо основной награды, существуют награды более мелкие.

Среди любезных сердцу каминчанина мелких наград следует указать блага вполне материального характера. Каминчанин сеет зерна, чтобы собрать хлеб. Он трудится в поте лица и уважает достаток. Коловертцы тоже, конечно, едят хлеб, но превыше прочих наград ценят признание их научных идей, превыше должности — возможность заниматься своим делом.

Если простой каминчанин живет практическими заботами сегодняшнего дня, то неистовый коловертец весь устремлен в будущее, и эта устремленность как бы утончает и заостряет его лицо, точно для того, чтобы проще было разрезать воздух при быстрой ходьбе навстречу неизвестности.

Говоря о каминчанах и коловертцах в целом, следует заметить, что это как бы два костра — один большой, на котором люди готовят пищу, другой поменьше, на котором пищу не готовят, — люди держат его про запас, ради поддержания огня. Или как два водоема, в одном из которых можно купаться, а из другого — только пить. Забудь люди о малом костре — рано или поздно останутся без огня. Перестань хранить чистоту одного из водоемов — и настанет день, когда их поразят страшные эпидемии. Поэтому коловертцы так ревниво заботятся о чистоте своего водоема и о поддержании малого костра. Потому так непримиримы они к измене, когда, покинув товарищей, один из них переходит к большому костру, от которого исходят вкусные запахи еды.

О таком коловертцы говорят: «Глупый ищет большого места, а умного и в углу знать». Путь к измене нередко лежит через соисполнительство по форме номер пять. Окаминчанившийся коловертец не будет сидеть на подоконнике и болтать ногами, как единомышленник и товарищ своих подчиненных. Напротив, он будет принимать их по докладу секретаря в своем кабинете, отгородившись от бывшего товарища, а теперь посетителя широким столом, рядом цветных телефонов и должностной дистанцией. Теперь он станет получать премии не по одной теме, как раньше, а сразу по десяти, поскольку эти десять тем проводятся — попробуй-ка усомниться в этом! — под его верховным руководством.

Беда не в том, что одним на все руки мастером или администратором-начальником стало больше. Разумеется, ни один разумный коловертец не выступает против администрации как таковой ни явно, ни тайно. Здравомыслящий коловертец считает, что существование администрации как аппарата, помогающего ему, коловертцу, работать, необходимо, Тем более что среди администраторов Каминска есть поистине талантливые, даже выдающиеся люди. Таким образом, труженик-коловертец вполне уважительно относится к администрации.

Ибо что такое администрация? Налаженная система связи между каминчанином и коловертцем, между институтом Крюкова и всей остальной страной. Административно-хозяйственный аппарат — это многоканальная система связи, снабжения, контроля, распределения, обеспечения. Это та система смазки, охлаждения и питания, без которой не сможет работать ни один двигатель, ни одна машина. Против нее выступать глупо.

Администратором, как ученым, нужно родиться, считает коловертец, или стать им по призванию. И тогда это работа, творчество — не служба. Променять же небогатую, но почетную должность пастуха облаков на хлебную должность коровьего пастуха, образ мыслей на образ жизни, работу на службу, творчество на исправное пребывание в учреждении — это, скажет вам любой коловертец, черт знает что.

При этом коловертец не станет отождествлять ученого-руководителя с продолжающим называть себя ученым начальником-администратором. Существование начальника науки, далекого от науки, скажет любой коловертец, с одной, теоретической, так сказать, стороны, нелепо, с другой, практической, — невыносимо.

Довольно часто, даже чаще, чем коловертец, каминчанин мечтает о будущем, а коловертец погружен в мучительные размышления о настоящем.

О чем же мечтает правоверный каминчанин в кругу семьи, в субботние, воскресные и праздничные дни, перед отходом ко сну — в те немногие мгновения жизни, когда он не занят выполнением рабочего плана или заботами по дому?

Каминчанин мечтает о том, как жизнь с годами будет становиться все лучше. В конце концов она станет такой хорошей, что ей будет очень трудно стать еще более хорошей, но, несмотря на трудности, еще более хорошей она все равно станет. Человек будет с утра ходить на работу, днем помогать жене (мужу) по хозяйству, смотреть по телевизору футбольные и хоккейные состязания (многосерийные телефильмы), а по вечерам ходить в кино или сидеть с приятелями (приятельницами) за товарищеским ужином или предаваться иным развлечениям и удовольствиям. Словом, жизнь станет прекрасной, и будущие поколения будут с благодарностью вспоминать самоотверженный труд каминчанина последней четверти двадцатого столетия.

А коловертец — о каком будущем мечтает он? Молодой, романтически настроенный коловертец мысленно видит картину мира, населенного исключительно коловертцами, которым не приходится заботиться о хлебе насущном, ибо о таковом заботятся управляемые машины. Человек же занят исключительно интеллектуальным трудом — с утра и до вечера занят, так как интеллектуальный труд является не только работой, но и естественной формой его жизни, способом существования на земле. Коловертец будущего спешит постичь устройство мира, подчинив свою судьбу великой цели. Чем полнее вбирает она в себя существо коловертца, тем более наполненной представляется ему жизнь. Коловертцу будущего не придется тратить времени даже на еду: нескольких специальных таблеток хватит на неделю. Сон также будет ограничен до минимума. Захотел коловертец заняться какой-нибудь новой проблемой — пожалуйста. Никто не чинит ему препятствий, не настаивает на технико-экономическом обосновании темы. Если он, например, биолог, то никто не потребует, чтобы он был еще и конструктором, экономистом, инженером и обладал прочими чисто каминчанскими достоинствами.